Прохоров Павел Гаврилович

Автобиография

Я родился в 1923 г. 12 декабря в г. Усть-Каменогорске в частном доме, в семье служащих. Мать была учительницей начальных классов, <…> отец - счетоводом.

Вскоре отец с матерью разошлись. Я остался с мамой, старший брат - с отцом, бабушкой и дедушкой. Мы с мамой одно время жили в Усть-Каменогорске, она где-то на конфетной фабрике грузила конфеты, а потом переехали в Черемшанку, где она стала работать учительницей. Позже переехали в Бухтарму и Воронье, я тогда учился в первом классе. Отец с мамой сошлись, и мы переехали с мамой в рудник Агджал Жарминского района Семипалатинской области. Мать также работала в школе Акджальской, а отец - бухгалтером в ЗолотоПродснабе.

Когда я учился в 4 классе, мы переехали в Кемеровскую область. Мать и отец устроились оба учителями. Отец стал учителем по рисованию. В 1939 г. отец заболел менингитом и умер в Кемерово, куда его направили на лечение. После смерти отца, заболела мать, поэтому я пошел работать в старательную артель подсобным рабочим, а потом - откатчиком, катал тачки и вагонетки в шахте. В ту пору мне было 16 лет.

В 1940 г. с армии пришел старший брат Александр. Он служил на Дальнем Востоке рядовым в кавалерии.

В 1941 году 22 июня началась Великая Отечественная война. В первые дни войны старший брат Александр ушел на Дальний Восток. В декабре 1941 года мне исполнилось 18 лет, и по призыву военкомата я попал в Советскую Армию в Новосибирск, курсантом в школу связи. В 1942 г. меня послали в запасной полк. Из запасного - на формировку в отдельный минометный батальон связистом.

<…>

4 августа 1942 года наша 148 стрелковая и наш отдельный минометный батальон вступил в бой в направлении Ржева. Вот тут я принял боевое крещение. Мы освободили села Овсянники, Ковалики и районное село Корманово. Я в ту пору был связным между пехотой и минометной ротой.

<…>

Мы пошли впереди дружно наперевес. Только стали выходить из опушки леса, по нам стали бить из автоматов и пулеметов разрывными пулями. В соприкосновении с кроной, пуля рвалась, и на наши головы сыпались листья и кора от деревьев. Послышались стоны и крики в наших рядах. Противник оказался во ржи. Вот видишь, вроде голова в каске поднимается, в нее стреляешь и тут же выстрел по тебе. Противник был опытный – Альпийские стрелки.

Когда мы прижали их своим огнем, вдали поднялись в три ряда немецкие цепи и пошли на нас. Теперь их было больше, чем нас. Сначала шли ускоренным шагом, на ходу стреляли по нам, потом стали перебежками приближаться к нам. Один стреляет, другой бежит, и так чередуются. Первые минуты были напряженными. Ни разу не был до этого под обстрелом. Кажется, что все твои жилы натянуты, глаза у всех округленные, зубы стиснуты. Все быстро оборачиваются на любой взрыв и свист.

Мы вышли из лесу и залегли в канаву, которая огибала лес. Немцы совсем уже были близко. Послышалась команда «огонь»! Я видел, что на меня бежит немец, держа винтовку наперевес, да еще на конце штык-нож. Взял его в пояс, а нажать спусковой крючок боюсь. Потом слышу стон за собой, я выстрелил… Немец сунулся головой в рожь. Оглянулся - стонет Совриков Анатолий, ему пулей разорвало ягодицу. Я перевязал его прямо со штанами и кричу: «Ползи в лес, там санитары подберут!» А сам переменил место, откуда стрелял, а то они на выстрел бьют в это место точно. В канаве мы были вдвоем: один алтаец и я. Немцы перебежками приближались к нам. Пулеметный и автоматный выстрелы сливались в какой-то общий треск. У нас кончились патроны. Кричим.

<…> Во время боя наши автоматчики зашли немцам в тыл и с криком «ура» пошли вперед, в это время мы поднялись, и немцы, хваленые Альпийские стрелки, побежали вспять. Так освободили деревню Овсяники, Ковалики и т.д. Для меня было крещение, а для остальных - конец молодой жизни во имя освобождения нашей земли от ига немецких оккупантов. Жители нас встречали обыкновенной картошкой в мундирах, кричали: «Освободители вы наши!» А мы были и этим довольны.

В 1943 году форсировали реку Вазуза, освободили совхоз деревни Хандоки и Хлепень. В 1943-1944 гг. освободили г. Вязьму. За Вязьмой был контужен от взрыва снаряда.

Меня засыпало в траншею, и вот какой-то пехотинец меня выкопал, привел в сознание. Не знаю, жив ли он, но я ему обязан за спасение. Не знаю, кто он, но спасибо ему!

<…>

Под деревней Ленина сражались против фашистских оккупантов совместно с польской армией Костюшко. При освобождении могилевской области за городом Красина в осенние заморозки связисты тянули линию связи к боевым полкам дивизии 157 и по полю, и по болоту, и по камышам. Тонкий ледок проваливался, и нам приходилось в воде тянуть линию за наступающим полком. Во время этой операции я застудил ноги, и у меня началась водянка ног.

1943-1944 г. около 3 месяцев пролежал в госпитале легкораненых в г. Красино. Вылечившись, попал в запасной полк ст. Темный Лес и потом в часть 298 саперный батальон 34 саперной бригады 33 армии, в качестве сапера. <…>

Позже, в землянках под Витебском, солдат учили минному делу: уметь разминировать, заминировать, взрывать. Владеть лопатой топором, находить мины и обезвреживать их.

1943-1944 г. между Оршей и Витебском мы, наша 3-я рота, ставили противотанковые мины, по ночам в нейтральной полосе, в нескольких метрах от немецких землянок, да еще под аккомпанемент губной гармошки часового немца. В тумане ставили мины натяжного действия. Делали проходы в минных полях немцев и в проволочном ограждении.

Потом меня взяли в штаб части и стали называть связист-разведчик, т.е. носить пакеты, обнаруживать минные поля противника, наносить их на карту и отдавать в часть.

Под Хандогами был случай, когда немец-пулеметчик бросил своего окоченевшего товарища и пришел сдаваться к русским в плен. Была лютая зима 1943 г. Немцы сожгли все деревни, а народ угнали в Германию. Мы форсировали реку Варузу по льду, хотели перерезать железную дорогу между Оршей и Ржевом. Дальше мы выбились из сил. И встали в оборону. Мороз сковал глинистую землю. Мы, солдаты, пользовались воронками от снарядов во время обстрела. Морозный слой пробит - а там пехотной лопатой подрывали под мерзлый грунт, и получалась нора. Натягивали плащ-палатку, надышим - и тепло. Бывало, и пробивали в виде трубы, и получалась печурка с дымоходом. Ящики пустые от снарядов, маленькие лучинки и тепло. И вот в морозный день пожаловал на контрольную станцию на дымок немец в легкой шинельке: в пилотке, перевязанный шерстяным платком и в сапогах. Подошел к плащ-палатке и просится: «Русь, можно, русь, можно?». Там был один связист, второй убежал на прорыв. Он думал, что это либо из наших, солдат узбеков, или еще кто-либо. Всех национальностей воины были в армии.

Он ему отвечает: «Тут и так тесно».

Тот опять: «Русь, можно?»

Наш солдат глянул, стоит на морозе немец без винтовки и сигареты протягивает ему, и говорит: «Русс, можно?»

Наш солдат и закричал: «Братцы, я немца поймал».

Все его на смех подняли по линии. Послали солдат, которые привели немца в штаб полка.

Немец говорит: «Я не хочу больше воевать с русскими».

Ему предложили принести с поля боя брошенный пулемет и личные документы замерзшего друга-пулеметчика. Только в этом случае будет считаться, что сдался добровольно. Что немец и сделал. Пленный говорил, что его отец во время войны с русскими тоже сдался в плен, и сыну говорил, чтобы при первой возможности тоже сдался в плен, и будет жить. Так что, Русский Мороз тоже воевал с иноземцами Наполеона и Гитлером.

1944-1945 г. с. Волковышки по ночам двигались вдоль фронта по направлению к Люблину. Польша, Варшава была в руках у немцев.

<…>

Где-то в конце 1944 - начале 1945 гг., перед рассветом «пропела» «Катюша», и сразу пошел такой гул и зарево, как будто восход солнца с запада. Трассирующие снаряды «Катюш» были со всех сторон как тонкие лучи и пульсирующий ветерок. Мы шли во втором эшелоне. И вот в прорыв немецкой обороны пошли свежие части. Пушки стояли одна к одной в несколько рядов. Возле каждой пушки - штабель артснарядов в ящиках. В небе - наши самолеты, штурмовики-истребители.

Немецкой авиации в это время мы не видели, ей места в небе не было.

Жители нашего местечка, поляки, крестятся: «Матка боска».

Спрашивают: «Что это?»

Мы говорим: «Катюша».

<…>

298 инженерно-саперный батальон сопровождал танки. В это время мы взяли Радом, Лодзь и двинулись вдоль Одера. Дошли мы чуть выше Франкфурта.

Передовые части пехоты заняли плацдармы на реке Одер. Прошли пешком по льду. Мы, саперы, стали делать свайный мост по ночам. Мост нельзя было замаскировать, нас бомбили с воздуха, обстреливали шрапнелью, посылали плавучие мины по Одеру. Так как противник был очень близко от нас, мы несли потери в живой силе. Посылали радиоуправляемую моторную лодку <…>.

Но на все это были у нас свои средства. Из ручного пулемета расстреливали плавучие мины с рожками. И через Одер было натянуто несколько стальных тросов, на которые были прикреплены из пенопласта поплавки два на два. Вот так была поймана моторная радиоуправляемая лодка противника на реке Одер. Потом наши саперы разминировали ее и делали плоты, которые перевозили наши противотанковые пушки на плацдарм нашей пехоте в помощь. За что наша пехота нас и благодарила.

<…>

7 мая 1945 г. немцы капитулировали. Наша часть двинулась вместе с танками в обход Берлина. Танки громили автоколонны и обозы, а наши саперы сводили мосты. Мы ушли от основной ударной силы на целый день вперед, назначенного по плану. Захватывали автомашины ЗИСЫ, которые немцы когда-то захватывали у нас, садили роты саперов.

Нам не хватало горючего при движении нашей колонны. Мы сливали с трофейных машин бензин, заправляли свои и двигались вперед в обход Берлина. Иногда появлялись самолеты противника, которые, покружив над нами, улетали, потому что покрашены были трофейные машины в немецкую краску.

Гражданские жители городов не знали про наше продвижение. У них у всех были изъяты приемники. Они думали, что мы за 100 километров, и когда мы въезжали, они были в изумлении. Так мы вышли на Эльбу.

<…>

День Победы мы встретили после уничтожения Южной группировки Берлина. Палили в воздух изо всех стрелковых орудий, прыгали, смеялись, плакали. Каждый вспоминал погибших, но не доживших до Дня Победы 1945 г. В августе мы покинули побежденную Германию. Я был награжден медалью «За боевые заслуги» за разведку проходимых для танков мест под Витебском, орденом Красной Звезды за переправу через Одер.

<…>

Ранней весной земля начала освобождаться от снега. А на полях осталось все оружие, которое вышло из строя, а также останки людей. Такое и во сне не приснится: черепа и поврежденная военная техника.

Разминировали район Великие Луки. Место пересеченное, болото, озера и холмы. Все это заминировано немецкими, нашими и партизанскими минами. Люди жили в землянках, оставленных партизанами и нами. Вся посуда была изготовлена из военной техники.

Однажды при разминировании прочесывали землянки, где жили люди. И одна бабуся принесла противотанковую мину, чтобы мы крышку сняли, мол, хорошая жаровня будет с ручками по бокам. Отнесли на сто метров тротиловую шашку с бикфордовым шнуром и кожух с взрывателем. Прогремел взрыв, столб огня, дыма и земли. Бабка ахнула от такой сковороды.

<…>

1947 г. - в мае месяце я был демобилизован из Советской Армии домой, т.е. в Кемеровскую область, где жила моя мать. Через 6 месяцев женился на Михайловской Ольге Григорьевне. Устроился на обогатительную фабрику масленщиком. Потом перевели слесарем-учеником. В 1948 году родился сын -назвали Александром. 1949 г. после трехмесячного обучения стал работать электриком на этой же фабрике. 1949 г. вступил в партию КПСС.

1951 г. - родился второй сын, назвали Евгением. 1951 г. переехал в город Фрунзе киргизской ССР, устроился на Фрунзенский ремонтный завод в начале электриком, потом - старшим электриком. 1954 г. родилась дочь Таня. 1956 г. выехал по болезни желудка в г. Усть-Каменогорск. Там устроился в Усть-Каменогорскую пристань, вернее Иртышское пароходство электриком.

1960 г. - устроился на усть-каменогорский ремонтный завод. Ввиду перехода завода в министерство внутренних дел, я устроился электриком в СМУ, мастерская Казторгмонтажа.

1962 г. - перешел на завод приборов электриком.

1961 г. - родилась дочь Вера.

5 декабря 1964 г. трагически погиб сын Евгений, замерз в походе, учился в 7 классе.

Остальные годы были денежные премии, грамоты.

1974 г. - умерла жена.

1975 г. - награжден почетной грамотой Верховного Совета Казахской ССР.

1978 г. - награжден знаком «Победитель соцсоревнования» 1977 г.

1976 г. - за высокие производственные показатели награжден Орденом Трудового Красного Знамени.

10 февраля 1976 г. - вышел на пенсию.